Икона “Аталанты” и его тысячи жизней: бомбардир, игрок сборной, оправданный по истечении срока давности после скандала со ставками, предприниматель: “Я был козлом отпущения, съел много дерьма, но собрался. Сегодня в Бергамо меня все любят”
В своей манере лидера и в гармоничной округлости каждого движения Кристиано Дони демонстрировал непобедимое мастерство. Когда он играл, казалось, что он контролирует абсолютно всё: футбольную головоломку, игровую геометрию, даже порыв ветра, меняющий судьбу отскока мяча. Он был необычной “десяткой” – телосложение центрового, движения танцора, он выделялся как восклицательный знак между словами “плеймейкер” и “нападающий”. В каждом его движении хранилось самое завидное качество: непринуждённость. Двадцать лет карьеры от Серии С2 до Серии А, “Аталанта” как центр притяжения, синяя футболка сборной, наполняющая воспоминания гордостью. Но однажды архитектура этого мира рухнула, Дони запутался в петле легкомыслия, мяч покатился туда, где приговор приходит раньше процесса. Приговор к трём с половиной годам по делу Last Bet о договорных матчах 2011 года, конец карьеры, клеймо позора, оправдание по сроку давности в 2019 году, новая жизнь. В память о том времени осталась только шрам, подобный чёрной линии, которую вода оставляет на стенах после наводнения. Сегодня этот старый 52-летний парень имеет чистую совесть того, кто может улыбаться, глядя в зеркало, потому что знает, что отражение, которое оно показывает нам – когда ты в мире с самим собой – всегда самое искреннее.
Дони, если вы закроете глаза, каким вы себя видите?
“Рука под подбородком, футболка “Аталанты” на мне. В ней я чувствую себя Суперменом, это номер 27, выбранный в честь Жиля Вильнева, моего кумира детства, когда я с папой болел за “Феррари”. Я только что забил гол, я счастлив со своими людьми”.
Каким был Кристиано в детстве?
“Я был хрупким. В шестнадцать лет я внезапно вырос на 18 сантиметров. Папа был менеджером в Esso, мама домохозяйка, есть сестра. Я болел за “Рому”, я ведь там родился. Мне нравился Пруццо, потому что он был из Крочефиески, родного города моей мамы, я восхищался Ван Бастеном. Я вырос в Вероне, меня называли “Криккио”, я играл в районной команде. Я неплохо играл в баскетбол, был влюблён в теннис. Теннис помог мне после тёмного периода, я теннисист категории 3.1. У меня особое отношение к Федереру. Представляете совершенство? Это он”.
Что стало поворотным моментом в вашей карьере?
“Встреча с Серджио Бузо, особенным человеком (он растрогался). Он тренировал молодёжные команды “Модены”, увидел во мне качества, о которых я не подозревал. Я не был предопределён. Меня забраковали из молодёжных команд “Вероны” и “Болоньи”, Бузо открыл мне горизонт”.
Каким игроком вы были?
“Неортодоксальная “десятка”, то плеймейкер, то подвижный центральный нападающий, то левый центральный полузащитник. Я много бегал, был вынослив. В Пистое меня называли Принцем, в Болонье Уливьери прозвал меня “Анатроне”. И ещё у меня было голевое чутьё (Дони — лучший бомбардир в истории “Аталанты” со 112 голами), я был “спящим” нападающим: эту роль мне дал Вавассори в “Аталанте”, я ему очень обязан”.
Дебют в сборной состоялся в 28 лет.
“Трап меня хотел, это был конец 2001 года, через шесть месяцев я был на Чемпионате мира в Корее-Японии, играл в стартовом составе в первых двух матчах, против Эквадора и Хорватии: это была мечта. Я провёл сумасшедший сезон, завершив его 16 голами в чемпионате, но также восстанавливался после травмы. Какой же он был кумир, Трап. Он заставлял тебя чувствовать себя чемпионом”.
Вам не хватало игры в большом клубе?
“Нет, никаких сожалений. Я мог перейти в “Ювентус”, но “Аталанта” запросила слишком много, и в глубине души я был этому рад, хотел остаться в Бергамо. Потом “Рома”: Спаллетти хотел меня в качестве запасного Тотти, Праде звонил мне и давал послушать джингл Лиги чемпионов: “Тебе нравится?”. Мне было уже 34 года, я ответил: “Спасибо, но нет, я остаюсь в “Аталанте””.
Кто был самым сильным партнёром по команде?
“Без сомнений: Морфео. Феномен, который ногами говорил на прекрасном языке”.
По поводу дела о договорных матчах, в чём вы себя упрекаете?
“Говорят, время — джентльмен, сначала ты так зол, что не веришь, но потом понимаешь, что это правда. На меня повесили ярлык, но это был не мой. Полиция на рассвете в моём доме, пять дней в тюрьме, первые полосы газет. Всё рухнуло, я стал козлом отпущения, сегодня я знаю, что значит попасть под машину грязи. Я вышел из этого травмированным, но что не убивает, то делает сильнее, верно? За футболку “Аталанты” я кровью харкал, и всё же всё оборачивалось против меня. Сегодня в Бергамо меня люди любят, это то, что осталось. Я был осуждён за два матча: “Кротоне” — “Аталанта”, где я забил гол в “девятку”, и “Аталанта” — “Пьяченца”: да, я знал, что игроки “Пьяченцы” продавали матчи, я согласился, и всё, я был глупцом”.
Чему вы научились?
“Я стал лучше. Я съел много дерьма, и в конце концов рискуешь полюбить его, но я засучил рукава и сегодня я предприниматель. У меня есть ресторан и другие заведения на Майорке, мы росли годами, делая ставку на качество: я очень этим горжусь. В Бергамо я открыл спортивный центр “27padel”, расположенный в бывшем монастыре. Падел создаёт сообщество, к нам приходит много друзей, бывших футболистов. Я болею за “Аталанту”, слежу за всем, но с нужной дистанцией. У меня есть 22-летняя дочь и 12-летний сын, который играет в футбол, его кумир — Папу Гомес. Он родился, когда я не видел света, он спас меня. Нет, я не показываю ему свои голы, он сам найдёт свой путь, я просто надеюсь, что он будет счастлив”.
